Новости

Чем дальше в прошлое уходит Великая Отечественная война, тем ценнее становится память о ней. Немногочисленными живыми свидетелями той поры остаются дети войны - особое поколение, в детском возрасте пережившее ужасы военного лихолетья…

Среди ветеранов филиала РФЯЦ-ВНИИЭФ «НИИИС им. Ю.Е. Седакова» почти 400 человек относится к поколению детей войны, из них 15 человек продолжают трудиться в институте. В декабре 2022 года в Нижегородской области учредили статус «Дети военного времени» с вручением памятных знаков. Недавно нагрудный знак вручили Валентине Степановне Панкрашовой, до 2006 года трудившейся в конструкторском отделе НИИИС. Она родилась в Ленинграде и во время блокады пятилетней девочкой была эвакуирована в детский дом в Куйбышев (ныне г. Самара). О трагических событиях своего детства, основанных на рассказах бабушки, архивных документах и личных впечатлениях, Валентина Степановна написала воспоминания. Они вошли во вторую книгу «Ленинградское блокадное братство», посвященную 25-летию общественной организации «Жители блокадного Ленинграда», проживающие в Нижнем Новгороде. Предлагаем воспоминания и вашему вниманию.

- Я родилась в 1937 году. В начале войны мой отец ушел на фронт, мы с братом Геннадием остались с мамой. О тяжелых днях блокады я знаю только по рассказам брата, который был старше меня на 2 года, бабушки и родственников, так как мне на тот момент было всего четыре года.

В феврале 1942 года умер от голода дедушка, мамин папа. Бабушка отвезла его на санках без гроба на пункт приема погибших. Вскоре, в марте того же года, умерла и моя мама, ей было всего 28 лет. Незадолго до этого какие-то хулиганы отобрали у нее сумочку с документами и продуктовыми карточками. А что значит в то время лишиться карточек Это неминуемый голод. Она сразу слегла и больше уже не поднялась…

Когда мама умерла, я лежала рядом с ней и не понимала ничего. Мама перед смертью просила повернуть ее к стенке, чтобы мы ничего не видели. Так и умерла с открытыми глазами. Гена, которому в то время было 6 лет, сбегал за бабушкой. Бабушка рассказывала потом, что, когда мама умирала, ей мешали даже волосы, было тяжело, и она просила остричь ее наголо. Бабушка отвезла умершую маму так же, как и дедушку, завернув в простыню, на пункт…

Мы остались с братом одни. В то время все детдома и детприемники были переполнены. И тогда бабушка со своими сестрами решились на крайность – посадили нас на лавочку около детдома, а сами спрятались. Я сильно плакала и просилась к маме, на мой крик вышла женщина, по всей видимости, нянечка, и забрала нас. Об этой истории я узнала только в 1962 году, когда мы с бабушкой были в гостях в Ленинграде. До этого времени они не решались нам с братом рассказать, как мы попали в детский дом.

Вместе с детдомом нас эвакуировали по «Дороге жизни». Гена рассказывал мне, что немцы бомбили наши пароходы, многие погибли, но мы остались живы и оказались далеко от дома - в Куйбышеве. Поступили мы туда в июне 1942 года.

После того, как нас отправили в детдом, бабушка со своей сестрой тоже эвакуировались из Ленинграда и оказались в Горьком. Бабушкина сестра умерла сразу, а бабушку привезли в детскую городскую больницу №1 на улицу Сурикова. Она пролежала там полгода, а когда поправилась, послала в Москву запрос, и ей сообщили, где находимся мы.

Когда закончилась блокада, другая бабушкина сестра прислала ей пропуск, по которому она могла поехать в Ленинград. Но она решила сначала найти своих внуков, приехала за нами, и мы остались жить в Горьком. Бабушка забрала нас в январе 1945 года. Зима тогда была очень суровая. На перекладных мы добрались до Горького. Бабушка после выздоровления осталась работать в больнице, разносила передачки больным по всем отделениям. Поселились мы вместе с ней в одном из бараков для медицинских работников. Одна общая комната была с кроватями, в середине барака печка стояла и стол. Потом этот барак сгорел, и нас переселили в другой. По запросу бабушки нам восстановили документы. Она устроила меня в детский сад в Тобольских казармах, а в 1946 году я пошла в 1 класс.

Но ей одной было очень тяжело воспитывать нас, и мы с братом снова попали в детский дом… Сначала бабушка определила нас в дневной детский дом на Анкудиновском шоссе (с 1946 по 1949 гг.). В 1949 году детский дом расформировали, и нас перевели в Сормовский детский дом. Я была отличницей в школе, учились мы вместе с домашними детьми. В 1956 году окончила 7 классов с Похвальной грамотой и без экзаменов поступила в радиотехникум.